Первый председатель

  Тускло мерцают звезды сквозь мутную пелену облаков, дрожат над хмурой, задумчивой тайгой. Неумолчно шумит и плещет на перекатах Мрас-су. Неожиданно с гор срывается холодный ветер, слизывает с сухой земли пыль, низко поджимает к земле жгучий крапивник и шайтаном воет в глинобитных трубах. Дома притаились, цепко прижавшись к черному крутояру. Спит Чувашка. Спит и видит тревожные сны в непроглядной тьме июльской ночи. Спят стада в истоптанных загонах, спят и куры на насестах. Не спится только Трофиму. Думает думу свою. К чему-то вдруг вспомнились ему слова рыжеусого солдата Митяева, с которым он бок о бок провел тревожный семнадцатый год в строительном батальоне: - Вернешься, Трофим, в свою Шорию - расскажи мужикам о великой битве. Донеси в свои улусы правду Ленина - не быть богачам властелинами мира. Крепко запомни это, Трофим. В густых сплетениях удушливой ночи мысли путаются в голове, сливаются со вздохами темной, лохматой тайги. Трофим сжал пальцы до хруста в суставах, перевернулся на другой бок и постарался заснуть. Сон не шел. Чтобы не разбудить Авдотью, он осторожно поднялся с топчана, ощупью откинул крючок с двери и вышел во двор. Ночь - хоть выколи глаз. Едва различимо курятся острые вершины гор, шуршит под окном бурьян и покачивается длинный ряд частокола. Внезапно до слуха донесся топот копыт. Из-за переулка во мраке вынырнула фигура всадника. - Кого шайтан носит в такую ночь? - окликнул Трофим. - Э-э, ты не спишь? Подойди сюда, говорить будем, - раздался в ответ окрик Паслея. - Нам не о чем говорить, иди своей дорогой, - отрезал Трофим, направляясь в избу. - Эй ты, стой, дело есть к тебе, - Паслей спрыгнул с коня и подошел к Трофиму. - Что тебя привело ко мне? В такой час не спят только воры да мошенники. - Ты много болтаешь, Трофим, но я тебе прощаю, - по-бычьи надвинулся непрошеный гость. - Лучше скажи мне, цела ли твоя лодка? - Цела, - ответил Трофим, не разгадывая, к чему тот клонит. - Тогда готовься плыть в Балбынь за продуктами. - За какими? - и тут неожиданно ударила в голову догадка: этот человек обманом или силой набирает людей для ограбления продовольственного склада бедноты. Санюк Напазаков даже прятался от него в подполье. Слабовольные шли в его шайку, готовились к налету. Дошло до Трофима, чем это грозит, и он, побагровев от гнева, процедил: - Катись отсюда... - Не тебе, голоштанник, учить меня. - И, подойдя вплотную, он уперся плечом в грудь Трофима, полоснув ненавидящим кошачьим взглядом. - Запомни: не будешь с нами - не ходить нам по одной дороге... Зло выругавшись, он легко взлетел на коня и растворился в темноте, словно летучая мышь.
  Такое скопище народа было только перед разделом сенокоса. Мужики и бабы жмутся друг к другу, старики подслеповато разглядывают приезжего русского человека в солдатской гимнастерке. «Ну, держись, Михаил, не поскользнись», - думает Медведев, уполномоченный Новосибирского губисполкома. По хмурым лицам мужиков, даже по поведению ребятишек, пробивающихся вперед, Медведев чувствует, что собрание будет трудным. Во всех углах только и шепчутся о новой власти. Волнуясь и краснея от смущения, твердыми и уверенными шагами к столу подошел Трофим Мижаков. Высокий ростом, плечистый и скуластый, он казался перед сельчанами воплощением силы и здоровья. - Аргыштар (товарищи), уполномоченному дается главное слово, - произнес он басовито. - Товарищи, - обратился Медведев к собранию. - Нашел товарищей! - взвизгнул кто-то из-за спин. - Приехал сюда уговаривать нас, варнак! - закричал Паслей. - И без тебя мы жили неплохо. Убирайся обратно! - Аргыштар, надо послушать все-таки, что скажет приезжий - рассудительно предложил Муколай Намышкин. - Нам, беднякам, терять нечего, и без того обобраны и ободраны. Мужики согласно закивали головами. - Эзе, эзе, Муколай, ты правильно сказал, надо послушать. После краткой речи Медведев предложил создать в Чувашке сельсовет и передать власть в руки бедноты. - Председателем в сельсовете должен быть преданный Советской власти бедняк. Среди вас, товарищи, я знаю есть такие люди. - Трофима Мижакова, - крикнули из первых рядов. - Бельчегешева... - Намышкина... Трофим был избран большинством голосов. Под помещение сельсовета постановили занять дом Пачея Напазакова. Секретарем избрали Ефрема Степановича Намышкина. После собрания Медведев обратился к председателю: - Ну, Трофим Кондратьевич, душа у тебя горячая, человек ты неподкупный, думаю, будешь добрым вожаком в своих улусах. Только любите свою власть и не давайте ее в обиду. А на второй день Медведева выследили кулаки в улусе Сиберга в доме местного охотника Асима. Только чудом уцелел он от пули, спрятавшись в русской печи. И только ночью его перевез через Мрас-су охотник Трофим Кастараков и показал дорогу в Кузнецкий уезд через горы. Свою работу Трофим начал со строительства школы. Поставили новый светлый дом под сельсовет. Через волисполком открыли фельдшерский пункт. Начала работать школа ликбеза. Но в улусе не все было спокойно. Началась невидимая борьба между зажиточной частью населения и беднотой. Далеко не все охотники пускали детей в школу. Кулачество замышляло расправу над председателем. ...
  В августе тайга на показ выставляет свое богатство, рассыпает по кручам ягоду и орехи, выгоняет из своих тайников пушного зверя. Гудит тайга в эту пору, наполняется всеми звуками дня. Мужики надевают уже давно приготовленные торбы, берут медные котелки, суют за голенище отточенные ножи и, покорные зову тайги, рассыпаются по ее звериным тропам. В улусах остаются только старики и дети. А председателю нельзя отлучаться. У него полно забот: сено общественное лежит еще в прокосах не убранное, надо продуктами уже запасаться на зиму, заготовить топливо, достроить детсад. Днем - собрания, беседы, разбор всяких дел, ночью - составление сводок, протоколов, объяснений, планов. В одну из августовских ночей Трофим при свете лампадки переписывал протокол собрания. Перо бежит по серым тетрадным страничкам, мысли увлечены мечтой о детском саде, о недалеком будущем родного улуса. Внезапно под окном метнулась тень. «Кто?» - сверкнуло в мозгу, и вдруг все тело похолодело: за углом, с револьвером в руке, люто оскалился Паслей. Не успел Паслей выстрелить, как Трофим рванулся к простенку и сорвал со стены ружье, прислонился к косяку. Из-под навеса выскочил пес и кинулся к Паслею. Вскоре весь улус залился неудержимым лаем собак. Паслей скрипнул зубами и, пятясь за калитку, прорычал: - Ну, подожди, Трапинек, еще сочтемся. Но не дотянулись руки кулаков до председателя. Рядом с ним появились комсомольские активисты, а в 1926 году в улусе Чувашка родилась партийная ячейка. Организовал ее Петр Иванович Мижаков. А вскоре далеко в горах был пойман и сам Паслей, главарь кулацкой банды. Он был передан в ревтрибунал. Остальные сдались добровольно. Жизнь в Чувашке стала спокойнее. ...
  Прошли годы великого преобразования. На месте старых полуразвалившихся домиков выросли новые, с тесовыми крышами, с вырезными ставнями. Люди сбрасывали с себя старую домотканую одежду и приобретали в государственной лавке все новое. В деревне появились газеты, журналы. В школе села за книги счастливая детвора. Учит ее молодой учитель Я.К. Тельгереков. На краю села, за поскотиной, вырос скотный двор на общественных началах. У подножия лесистого холма растянулся длинный ряд колхозного гумна. Никогда Чувашка не жила так напряженно, как в эти годы. Новые жнейки, молотилки, стальные плуги, дисковые бороны вдвое раздвинули посевы чувашинцев, а строящийся гужевой тракт в Мыски сулил немалые выгоды при сбыте мяса, масла, меда, кедрового ореха и пушнины. В жаркие дни страды колхозники не волнуются за своих детей: за ними заботливо присматривают воспитатели детского сада, где заведующим работает опытный педагог Ф.С. Чиспияков. Прозревший народ жадно потянулся к новой, светлой жизни под началом коммуниста Трофима Кондратьевича Мижакова. Ныне Трофим Кондратьевич - пенсионер, живет там же, в Чувашке. - Тяжелые были годы, - вспоминает теперь он. - А теперь любуешься красотой жизни. Слов нет - хороша жизнь. Вон, гляди, молодые берут все, чего захотят, учатся, где пожелают. Радио и свет в каждом доме, даже телевизор смотрим у Романа Мижакова. Жизнь, как в сказке стала. Только мы, старики, свое уже отдали, но все хочется жить и любоваться этой светлой, радостной жизнью.